Мы прощались, не глядя друг другу в глаза. Падал мягкий пушистый снег и деревья молча сочувствовали нам – смотрящим куда угодно, только не друг другу в глаза. Мой синий мундир с золотыми погонами смотрелся чуть жалко в беспредельной чистоте снежного утра последней войны. Ты едва улыбалась, грустно вздохнув о чем-то, а я – я робко мял пилотку, не смея сказать что прощаюсь. И взглянуть тебе в глаза.
Я так и не сказал, но ты – поняла. Ты всегда все понимала, когда я робко мял пилотку в руках. И ты сказала – прощай. Ты сказала – до встречи. И кивнула головой.
А потом – я трясся в своем истребителе, сгорая в пламени последней войны, сражался и гиб – за идущий тогда снег и молчаливые понимающие деревья, глядящие на мальчика и на девочку, говорящих едва слышно – я тебя люблю. Среди языков пламени и клубов дыма – я видел тебя, твою фигуру, темно-светлый силуэт посреди падающей мягкими хлопьями Вселенной. Я видел твою улыбку, слышал последние слова – до свидания, когда я уходил, сжимая свою пилотку, а ты смотрела мне в след. И улыбалась.
А золотистый купол храма сиял над твоей головой…